Глызин мало пил и писался в Лос-Анджелесе
Алексей Глызин – один из немногих певцов со стажем, кто, словно законсервированный фрукт, всегда вкусен и свеж. Сегодняшний Глызин – все тот же белокурый красавчик, каким его помнят в пору бешеной популярности группы «Веселые ребята». Недавно он с размахом отметил 10-летие своей сольной карьеры, отработав два больших концерта в ГЦКЗ «Россия».
Алкоголь и крылья
– Куда же вы пропадали, Алексей? Поговаривали, что и за границей работали, и в запой уходили...
– У меня есть грин-карта, позволяющая жить в Америке. Я приезжаю туда время от времени, смотрю, как живут люди, и отчетливо понимаю, что там хорошо только в гостях. Америка – красивая, но жестокая. Я бывал в ней по нескольку месяцев, пис»ался на студии в Лос-Анджелесе. А насчет запоев я тоже слышал такие слухи о себе. Но откровенно заявляю, что пью умеренно, крайне редко позволяя себе (только в компании очень близких людей) выпить так, чтобы с утра болела голова. Ну и был период, когда я убедился, что чего-то достиг и уже ничего не надо. Наступила успокоенность. А такое состояние – это, наверное, плохо.
– Что же подхлестнуло вновь громко заявить о себе?
– Трудно объяснить, но в один прекрасный момент ты просыпаешься и чувствуешь, что надо действовать. Полгода назад мы дали концерт и увидели реакцию публики. А когда понимаешь свою нужность, это прибавляет уверенности в себе, появляются крылья. Ты суетишься, и эта суета – приятная. Вот взять концерты в «России»: творилось что-то неописуемое. Я не ожидал, что меня так потрясающе встретят. Честно – цветами были завалены несколько комнат.
– Общественность заметила, что вы похорошели и помолодели. В чем секрет?
– Чтобы держать форму, надо быть постоянно пьяным, с девками гулять, драки устраивать... Шутка. Ну, во-первых, нельзя расслабляться. Артист обязан отлично выглядеть. Еще – не нужно заниматься обжорством. И вообще мера должна быть во всем. Ну и, конечно, существуют еще некие хитрости: косметолог, например.
Котлеты и криминал
– Скажите, Алексей, работа в «Веселых ребятах» и сейчас – это две большие разницы?
– Сейчас больше ответственности, поскольку у меня есть коллектив, я за него отвечаю. «Веселые ребята» – это более беззаботное время. Потому что за нас все решал руководитель Павел Слободкин. Он был полновластным гроссмейстером, а мы – фигурками на его шахматной доске.
– Где сейчас участники той суперпопулярной команды? На виду лишь вы и Буйнов.
– Многие уехали за границу. Толя Алешин и Саша Леман – в Америку, Леня Бергер в Австралии уже давно. И другие ребята разъехались. У «Веселых» были разные периоды и разные исполнители, но единственная ярчайшая звезда, которая была в этой группе, – это, конечно, Алла Пугачева. Она пела там еще до меня. Я сначала попал в ее коллектив, поработал с ней год, а затем ушел в «Ребята».
– Говорят, с Аллой Борисовной нелегко бок о бок сотрудничать...
– Замечательно! Мы всегда здорово ладили, и сейчас у нас отличные отношения. Да, человек меняется, но для меня она осталась той, которую я знал значительно раньше. Она гигант, конечно. Со стороны кажется все просто – известность и так далее. Но ей было крайне тяжело. Сколько надо иметь воли, терпения, чтобы стать такой!
– А как вам творчество вашего бывшего коллеги Буйнова? Вы дружите?
– Саша талантлив, безусловно. Но то, что он делает сейчас, – это значительно ниже его уровня. Он себя нивелирует. Работая в «Ребятах», мы с Сашей дружили. Жили в гостиницах в одном номере, ели одни и те же зеленые котлеты на вокзалах, пили одни и те же напитки. После репетиций – портвешок, на гастролях, когда холодало, – водочку, а в аэропорту иногда шампанским разминались. Правда, это было нечасто. Еще мы с Буйновым в футбол вместе играли. Но потом я ушел из «Веселых ребят», через 5 лет оттуда выбыл Саша. И между нами как-то неожиданно образовалась пропасть. Нет, мы встречаемся, общаемся, рассказываем какие-то веселые истории, смеемся, но... как будто и не было тех лет общения, вокзалов, котлет...
– Сейчас вы сам себе хозяин. Спонсоров приходится искать, «крышу»... Так?
– Такие моменты существуют. Но не у всех музыкантов. Я тоже общаюсь с теми, кто считается весомыми людьми в криминальном мире. Влияние криминала на эстраду больше было заметно в начале 90-х. Некоторые «крыши» даже брали с артистов деньги, отслеживали, кто сколько получает. Меня это не коснулось, слава богу, я никогда никому не платил. Но были коллективы, которые конкретно отстегивали.
Патриархат и борщ
– Наша жизнь полосатая, как матрас, – черная, белая, красная, зеленая... У вас сейчас какая?
– Розовая. И профессионально все складывается, и в семейной жизни все хорошо. Мы с женой вместе почти 10 лет. У нас 8-летний сын. Супруга Соня Глызина (в девичестве Бабий) – спортсменка, у нее даже есть титулы – она чемпионка мира по художественной гимнастике. Сейчас руководит театром – балетом «Релеве».
– Ого! Два творца в семье – это серьезно...
– Когда семья артистическая – это крайне сложно. Поэтому иногда лучше, когда люди занимаются каждый своим делом. И надо понимать друг друга. Кто из нас лидер? Я, конечно! Это не оспаривается. Хотя можно у нее спросить. (Звонит по мобильному Соне.) «Кто у нас в доме хозяин?» Вот, говорит: «Ты, разумеется. Я ж под тебя прогибаюсь». Патриархат у нас в стране, сказали мне. Ну спасибо.
– Когда жены дома нет, что вы себе готовите?
– Могу сделать яичницу. Я никогда не буду делать специально какую-нибудь кашу или, не дай бог, суп варить. Хотя нет. Один раз я готовил борщ. На даче. Его было целое ведро, и мы с музыкантами, вшестером, сожрали его за один присест. А вообще не надо делать из еды культа и головной боли. Если ты вегетарианец – ради бога, но не надо этим утомлять людей. Или требовать на гастролях, к примеру, суши в городе, в котором и не знают, что это такое. Ездили мы тут с некоторыми, которые начинают закатывать истерику.
– Ну да, лист требований перед гастролями, называемый райдером, на пять-шесть страниц...
– Да, да, к примеру, что туалетная бумага должна висеть в 15 сантиметрах от толчка, она должна быть обязательно голубого цвета и с пупырышками, а то так плохо вытирается задница.
– Что в своем райдере требует Алексей Глызин ?
– У нас он деловой. О быте там вообще ничего не сказано. Все чисто техническое: жесткие требования по звуку, сцене, поскольку наш коллектив на гастролях всегда работает вживую. В нашем райдере вы не прочтете, какого цвета должен быть встречающий нас Кадиллак – белого или розового – или какой длины он должен быть.
– Мне показалось или вы действительно не переносите тусовки, шум, гам?
– Я люблю собираться с людьми, которых давно знаю и с которыми не думаешь о том, что брякнешь лишнего. К примеру, вчера вот с Пресняковым-старшим долго разговаривал. У нас с ним давние отношения. В свое время я с его сыном, Вовкой, постоянно возился. Ему тогда было 7 лет, мне лет 20. Я постоянно таскал его с собой. Кидал в море в Одессе, учил плавать. Топил, а потом доставал из воды. Я даже в школу его возил и в хор мальчиков. Когда у него с армией были проблемы, мы с Петровичем ездили, выручали. В общем, принимал участие в его жизни.
– Слышала, у вас есть свой добротный дом, сад, в котором вы самостоятельно сажали растительность. Получается, программа жизни выполнена: дом, сын, дерево?
– Да, сполна: и дома, и деревья, и сыновья. Все это есть. Даже студия звукозаписи построена. Считаю, что у артиста должна быть своя студия, чтобы экспериментировать. Она у меня мирового уровня – суперпрофессиональная. Теперь в нее любого человека не стыдно пригласить.
– Не обидно, что ваши песни не крутят модные радиостанции?
– Иногда становится грустно, когда программные директора радиостанций сознательно ставят в эфир не музыку, а ахинею и собачатину. Прививают плохой вкус молодежной аудитории. Я не потому все это говорю, чтобы меня крутили, просто я желаю слушать по-настоящему качественную музыку.
Записала ОЛЬГА РЯБИНИНА
